Чистилище. Охотник - Страница 4

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Сева Лодочник, привязанный к длинной жерди, обмотанный веревками, встряхнулся, резко подался к толпящимся людям, кровожадно на них глядя, – и семь богатырей, удерживающие мутанта, едва не упали. Женщины испуганно закричали, несколько мужчин из толпы тут же бросились на помощь кузнецу и его товарищам. Но те уже справились с изменившимся Лодочником, потащили его к тотемному столбу. Мутант не упирался, наоборот, рвался к людям, щелкая челюстями, роняя густую слюну, – его лишь приходилось направлять и сдерживать.

– Первая жертва! – прокричал Борис Юдин. – Наша плоть! Наш родич! Первая жертва!

Иван Рыбников не знал, кому достанется честь принести первую жертву, но подозревал, что Совет выбрал его. Поэтому перед выходом из дома он экипировался по-походному: взял всё оружие, надел подготовленный к охоте костюм. Только снаряженный рюкзак, доставшийся от знаменитых дедов, оставил в своем холостяцком чуме.

Семерка богатырей подтащила сопротивляющегося Севу Лодочника на место заклания. Кузнец и близнецы Шуховы прижали мутанта к тотемному столбу, их помощники растянули веревки, собираясь спеленать жертву – сделать это надо было быстро.

Однако что-то пошло не так.

Одна из веревок провисла. Державший её Гриша Карпенко опустился на одно колено и тоненько – так, что у ближайших людей заложило уши, – завизжал. Иван издалека увидел, как правый глаз Гриши потемнел, налившись кровью.

Отпущенная веревка упала на землю.

– Мутация! – заорал Иван и схватился за тяжелый тесак, висящий в кожаной петле на боку.

Кузнец и близнецы Шуховы дрогнули.

Сева Лодочник, почуяв слабину, рванулся к толпе. Одна из веревок не выдержала, лопнула. И мутант широко шагнул вперед, уронив вцепившихся в слегу людей, потащил их по земле, не давая возможности подняться, найти опору, укорениться. Зубами перекусил он оставшиеся путы и, почти уже освобожденный, зарычал так, что по всей округе завыли перетрусившие псы, а зеваки, собравшиеся на праздник, бросились врассыпную…

4

Солнце светило так ярко, что приходилось щуриться. Над тихим, словно бы застывшим морем кружили чайки и поморники – их здесь собралось так много, что казалось: кинь камень – и собьешь птицу, а то и не одну.

Нолей жадно следил за кружением птиц. Он не ел уже четыре дня, а впроголодь жил год, если не больше. Близкие птицы словно дразнили его, выхватывая из воды рыбешек. Да что рыба! Нолей был готов ощипать и съесть самого вонючего поморника. Делов-то: запусти из пращи снаряд в птичью гущу – вот тебе и еда.

Да только руки связаны.

И сторожа глаз не сводят.

– Попить дайте, – попросил Нолей, отворачивая лицо от солнца.

Берег был рядом. Знакомый берег, родной. Конечно, сейчас Нолей не мог определить, где именно он находится. Но не сомневался – окажись он там, на суше, и уже к концу дня ему станет ясно, что это за местность. Он же тут все детство провел, с пяти лет ходил с отцом вместе, пока остальные мальчишки торчали в школе, зазубривая знания, доставшиеся от прошлого мира и в этом мире уже мало на что годные.

– Слышь, чукча, – к нему подошел один из охранников, подразнил бутылкой с водой. – Далеко нам еще плыть?

– Я не чукча, – сказал Нолей, ничуть не обидевшись. – Я русский.

Его отец наполовину был ненцем, но он тоже всегда называл себя русским.

– Допустим, – сказал охранник и демонстративно сунул бутылку в широкий карман пятнистых штанов. Словно потеряв интерес к пленнику, он вразвалку подошел к высокому борту и тихонько засвистел, глядя вдаль. Он был рыжий и бородатый – кажется, его звали Сашком.

– Эй, – позвал бородача Нолей. – Плыть недалеко. Дай попить, а?

Но охранник словно его не слышал. Издевался, сволочь!

– А и черт с тобой, – равнодушно сказал Нолей и опять уставился на чаек, незаметно царапая ногтем мягкую и уже слегка распушившуюся веревку, связывающую ему руки.

Нолей сидел почти на самом носу идущего по морю корабля, на дощатом помосте, чуть приподнятом над палубой, под небольшим полупрозрачным навесом. Это был не его выбор – пленника здесь усадили, чтобы он мог всё видеть. Нолея сделали проводником – сначала обманом, а потом, когда обман открылся, – силой. Он мало что знал об этих людях. Большую часть времени его держали взаперти – в тесном каменном мешке, где вместо окна была узкая щель, в которую едва пролезала ладонь. И только когда началось это морское путешествие, он смог вдоволь надышаться свежим воздухом.

– Мне пожрать надо, – сказал он, когда охранник, устав созерцать море, отошел от борта и направился к деревянной палубной надстройке, из которой доносился веселый гогот собравшейся там компании.

Корабль был большой – шагов двести от носа до палубы. Сколько на нем было людей, Нолей точно не знал, но думал, что около сотни человек.

– Перебьешься, – сказал охранник.

– Не могу уже больше, – заявил Нолей. – Вы меня не кормите совсем. Сил уже нет. Я идти не смогу. Что тогда ваши старшие скажут? Чистые разозлятся, если я умру!

Охранник остановился, нахмурился. Вытащил из кармана бутылку, свинтил крышку, поднес к губам пленника, позволил ему сделать несколько глотков.

– Ты откуда про Чистых знаешь?

– Так вы же постоянно говорите, – сказал Нолей. – Чистые то, чистые сё. Работаете на них, да?

– Мы ни на кого не работаем, – мрачно ответил охранник. – У нас симбиоз. Знаешь, что это такое, чукча?

– Знаю, – Нолей кивнул. – Я же ходил в школу. Симбиоз – это когда глисты в животе.

– Ну, почти… – Охранник хмыкнул. – У нас с Чистыми – симбиоз. И если они глисты – то глисты полезные. Понимаешь?